Оригинальные головные уборы и костюмы – действительно оригинальные, Пазолини их изобретал самостоятельно, но несомненно он был подвержен влиянию своего предшествующего знания – а это был человек колоссальной эрудиции. Мы не зря показали слайды с древнегреческими рисунками.
Оригинальные доспехи и вооружение. Шлемы – действительно чрезвычайно необычные, действительно никогда подобных не видели, ни на каких изображениях, пожалуй, слегка напоминают японские. Ход авторской мысли можно восстановить примерно так ( Здесь домысел!) - обычный головной убор для жаркой местности – широкополая шляпа, для боя шляпу нужно сделать металлической, для защиты лица и шеи – навесить дополнительные пластины; поскольку мешает видеть – откинуть лицевую пластину, а чтоб не падала – закрепить крючком на тулье шлема.
Оружие – тоже очень необычное, но вспомните или разыщите древнегреческие «иллюстрации» к мифу о Персее и Медузе. Сканировать из доступного источника не стали – невысокое качество. Персей вооружен странной двухклинковой штукой, один из клинков серповидный, а другой – прямой. Мы привыкли к оружию более «стандартизованному», продукту более высоких металлургических технологий, а в те времена этого еще не было и каждый оружейник изобретал все с нуля.
Необычный кастинг, нестандартная внешность актеров и массовки –
Действительно необычный – все лица Пазолиниевских персонажей – это лица, на которых видна «биография». Живые, настоящие. Вспомните жрецов, пастухов, жителей Фив и Коринфа – крепко битые жизнью, очень непростой, физически трудной жизнью, иссушенные пустыней немолодые мужики с плохими зубами и нечистой кожей. (Тот факт, что зубы нужно чистить – еще не факт, - для Греции. К тому же оспа, сифилис и проказа тогда были широко распространенными заболеваниями.)
Сильвана Мангано (Иокаста) – очень красивая женщина, чересчур красива для того времени. К тому же чистое лицо и хорошие зубы ( с точностью до наоборот, к тому что я только что написал). Но биография на ее лице прослеживается четко – это лицо с судьбой!
Четко, «графично» прорисованноу лицо – вспомните сцены в темноте помещений (а в помещениях тогда было темно!) с выступающими отдельными чертами и сцены на солнце – прозрачная, насквозь просвечиваемая кожа.
Эдип (Франко Читти) – опять же «биография» на лице. Брутальное лицо настоящего «мачо»и вместе с тем невротика, что-то есть и от эдакого деревенского хитрована, отнюдь не простака.
Вспомните лицо слепого Эдипа – брутальность полностью уходит, она смягчена, снята страданием и слепотой.
Кстати - Франко Читти вообще любимый актер Пазолини. Он вовсе не профессиональный актер. Он маляр, которого Паз. встретил на улице и снял в "Акатоне", да так потом и продолжал снимать, почти в каждом фильме.
Тиресий – предсказатель (Джулиан Бек) – нарочито, подчеркнуто современен, он человек нашего времени!, несколько напоминает поэта-модерниста – если вспомните, он не предсказывает, а пытается дать Эдипу «психоаналитическое» толкование, что вызывает бурную реакцию отторжения, хорошо известную психоаналитикам, на начальном этапе работы с пациентом. То же самое со Сфинкс (душительница, женский род, не склоняется. Однокоренное слово - «сфинктер». В анатомии – мускул-запиратель). Сфинкс кричит – «Ты носишь в себе страшную тайну!», и Эдип не слушая, просто сталкивает её в пропасть – та же реакция отторжения.
Отсылками к психоанализу и прологом с эпилогом Пазолини вырывает свою историю из конкретного времени, ужасающе, фантастически-реально конкретного (просим прощения за оксюморон) и продлевает, проецирует ее в вечность.
Необычная работа с солнцем – многие отметили и совершенно правильно. Беспощадное, божественное око солнца, всевидящее и все просвечивающие насквозь. (для нас, зрителей; тайна Эдипа, таковой не является!). Солнце, часто светящее прямо в камеру и засвечивающее пленку (ослепляющее глаза зрителей!). Никто не отметил то, как Эдип плохо видит после встречи с пифией Дельфийского оракула? Дельфийский оракул принадлежал Аполлону, - солярному божеству, т. е. солнце ослепило глаза Эдипа, может быть дополнительное пророчество от оракула, предсказание будущей слепоты.
Эдипа, бродящего по дорогам Греции неудержимо влечет в Фивы. Закрывая глаза и вращаясь на месте он оказывается лицом к Фивам, всегда к Фивам и ни пиры, ни храмовые проститутки не в силах совлечь его с этого пути. Возможно «страшная тайна» внутри заставляет его выбрать эту дорогу – такое толкование открыто всеми «психоаналитическими» намеками в фильме, но нам кажется что здесь имеет место нечто иное, истинно мифологическое. У древних греков было такое божество?, сущность?. отвлеченная категория?, понятие?. – αηαηκε . Это слово обычно переводят «судьба» или «рок», но мне кажется, что более точным переводом будет «неотвратимость». Даже боги подвержены ананке. В том то и суть греческих трагедий и их отличие от трагедий более позднего времени, что ничего сделать нельзя, - борется персонаж или смиряется, вымаливает прощение или смеется в лицо судьбе. Это не наказание, не карма, не немилость богов, не зависть судьбы. Это ананке – ничего сделать нельзя, ничего! Неотвратимость! Αηαηκε!
О кинематографичности Пазолини, ничего не говорим (вопреки своему обыкновению) ибо вы всё сами видели. Это необычный, нестандартный кинематограф, «перпендикулярный» почти всему остальному кинематографу. Он неудобен, колюч, некомфортен для зрителя, неразвлекателен и вто же время он озорной, наполненый стихией народного карнавала (Как часто пришлось использовать в данном тексте слово «необычный»)
Друзья приведенные в клуб нашими постоянными зрителями (спасибо, приводите еще!) обозвали этот фильм «первобытным» кино. Смеем думать, что Пазолини счел бы это комплиментом, не потому что фильм примитивен, а потому что это кинематограф в чистой, кристаллизованной форме, использующий только кинематографические средства выражения, без всяких подпорок, разумеется, если не считать подпоркой такой культурологически богатый материал.

А.В. (В.Л.) и О.Л. совместно.
Осуждение в форуме